Культурный фонд

Основной фонд Немецкого архива кабаре насчитывает более восьмидесяти единиц документального наследия и материалов, посвященных более 80 000 имен из истории кабаре и его исторических предшественников. Частная коллекция Райнхарда Хиппена, начало которой было положено в 1961 году, в 1989 году была передана администрации города Майнца, сначала в виде несамостоятельного фонда. С тех пор архив под руководством Юргена Кесслера стал одним из культурных фондов, финансируемых несколькими публично-правовыми организациями; с 1999 года он в знак признания национального интереса получает поддержку уполномоченного федерального правительства по вопросам культуры и средств массовой информации. В 2004 году архив переехал в историческое здание продовольственного склада в Майнце.

Бернбургская коллекция

В городе Бернбурге на реке Зале при поддержке федеральной городской администрации рядом с башней Уленшпигеля в здании Бернбургского замка с 2004 года ведется сбор документов об истории кабаре в ГДР.

Звезды сатиры

Оба архива, оформленные в виде музеев, напоминают о великих именах кабаре 20-го века и представляют звезд сатиры в рамках постоянных выставок. В Майнце в честь «бессмертных» героев истории кабаре создана аллея славы кабаре, проходящая между бывшим продовольственным складом и театром «Форум»; в Бернбурге их имена представлены в галерее славы Бернбургского замка.

Немецкий архив кабаре

Центр документации немецкоязычной сатиры

Создан в 1961 году

Задача | Центром интереса к документам является кабаре как форма проявления сатиры, его литературное, политическое, философское и художественное содержание, а основная задача Немецкого архива кабаре заключается в продолжении сбора материала и подготовке к научному использованию его разнообразных форм.

Здесь ежедневно обрабатывается множество запросов, посетители приезжают со всего мира. Архив является, в первую очередь, научно-исследовательским учреждением и источником материала для исследований, диссертаций и экзаменационных работ в области литературо- и театроведения, медиа- и музыковедения, лингвистики, теории коммуникации, культурологии и политологии. Работники архива регулярно организуют в Германии временные выставки. Экспозиции также организовывались в Швейцарии, Австрии, Люксембурге, Израиле, Японии, Польше, Венгрии и Австралии. Берлинская академия искусств опубликовала серию из шести частей «100 ЛЕТ КАБАРЕ». По поручению президента ФРГ в честь национального праздника была проведена специальная выставка по теме «История Германии в зеркале политического кабаре: высмеивать по отдельности, смеяться вместе».

В 2018 году

исполнилось 80 лет с «Хрустальной ночи», как мягко называют ночь 10 ноября 1938 года. И 85 лет с 10 мая 1933 года — дня, когда сначала в Берлине, а затем и в других городах запылали костры из книг; в Майнце это произошло 23 июня. О роли политического и литературного кабаре в годы деспотизма национал-социалистов рассказал Себастьян Хаффнер в своих мемуарах, опубликованных уже после его смерти — «История одного немца»

Конечно,

тот факт, что мы не смогли сделать с чувством смертельного страха и беспомощности ничего лучшего, чем просто игнорировать его, насколько это было возможно, и не позволять ему лишать нас удовольствия, говорит не в нашу пользу. Я думаю, молодая пара сто лет назад смогла бы сделать из этого нечто большее, даже если это была бы просто ночь любви, приправленная чувством опасности и растерянности. Мы не додумались до чего-то особенного и поехали в кабаре, поскольку никто не помешал нам сделать это: во-первых, потому что мы бы все равно это сделали, вовторых, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Возможно, это выглядело очень хладнокровно и бесстрашно, но, вероятно, в этом было некое проявление слабости чувств, показывающее, что мы, хотя бы только в страдании, не были на высоте ситуации. Таков, если можно допустить подобное обобщение, один из ужасных признаков новейшей немецкой истории: у преступлений не было преступников, у страданий не было мучеников, все происходило, как будто в полусне, с тонкой, жалко прослойкой чувств за объективно ужасными событиями: убийства совершались с настроением проделок глупых юнцов, самоуничижение и моральная смерть воспринимались как мелкое досадное происшествие и даже физически мучительная смерть характеризовалась примерно как «не повезло».

Однако

за свое безразличие в этот день мы были вознаграждены, потому что случайность привела нас прямо в катакомбы, и это было второе достойное упоминания событие за этот вечер. Мы оказались в единственном общественном месте Германии, где нацистам оказывалось своего рода сопротивление — мужественно, остроумно и элегантно. Утром я увидел, как прусский верховный суд, традиции которого насчитывали многие сотни лет, был бесславно сломлен натиском нацистов. Вечером я увидел, как горстка берлинских актеров кабаре, не опираясь ни на какие традиции, со славой и грацией защищала честь своего народа. Верховный суд пал. Катакомбы выстояли.

Человека,

который привел свой отряд к победе — потому что любое сохранение стойкости и выдержки перед лицом угрожающих убийством превосходящих сил является своего рода победой — звали Вернер Финк. Этот маленький конферансье кабаре, без сомнения, занял свое место в истории Третьего рейха — одно из немногих почетных мест, которые можно там присудить. Он не выглядел героем, и если он, в конце концов, почти оказался им, это произошло вопреки его воле. Он не был революционным актером, едким насмешником, Давидом с пращой. Его внутренней сущностью были безобидность и любезность. Его шутки были мягкими, изящными, как танец, и легкими; его основными инструментами были двойной смысл и игра слов, в которых он со временем стал виртуозом. Он открыл нечто, что называли «скрытым юмором» и, конечно, чем дальше, тем более умело и тщательно он скрывал свои шутки. Но своих убеждений он не скрывал. Он оставался оплотом безобидности и любезности в стране, где именно эти качества подлежали полному уничтожению. И в этой безобидности и любезности, как «скрытый юмор», и заключалось подлинное, несгибаемое мужество. Он осмеливался показывать истинное лицо нацистов в самом центре Германии. В своих выступлениях он говорил о концентрационных лагерях, домашних обысках, всеобщем страхе, всеобщей лжи; в его насмешках над этим было нечто невыразимо тихое, щемящее и грустное, но одновременно — и необыкновенная сила утешения.

Вечер 31 марта 1933 года

был, вероятно, самым великим в его жизни. В зале было полно людей, которые на следующий день словно смотрели в разверзшуюся перед ними пропасть. Финку удалось заставить их смеяться, и я никогда не слышал, чтобы публика так хохотала. Это был патетический смех, смех только что родившегося противостояния, оставившего позади состояние одурманенности и отчаяния, и опасность подпитывала этот смех, поэтому было почти чудом, что отряды СА уже давно не нагрянули сюда, чтобы арестовать всех присутствующих. Вероятно, в этот вечер мы бы еще посмеялись в зеленом фургоне. Неожиданно для себя мы поднялись выше опасности и страха.

Немецкий гаер Тиль Уленшпигель преодолевает столетний рубеж

100 лет кабаре в Германии | Первое немецкое кабаре открылось 18 января 1901 года в Берлине: им стал «Красочный театр» (Buntes Theater) барона Эрнста фон Вольцогена, который также называли «Сверхварьете» (Über-Brettl) по аналогии со Сверхчеловеком Ницше (Über­mensch).

Кабаре «Звук и дым»

Спустя пять дней после этого мюзик-холла на 650 мест открылось кабаре «Звук и дым» (Schall und Rauch) Макса Райнхардта, а затем, в апреле 1901 года — «Одиннадцать палачей» (Elf Scharf­rich­ter) в Мюнхене. Оба заведения предлагали более дерзкую и острую версию кабаре. Здесь в своих лютневых песнях высмеивал ханжество и мещанство выдающийся сатирик вильгельмовской эпохи Франк Ведекинд. Он также выступал в самом долгоживущем кабаре раннего периода — мюнхенском «Симплициссимусе» (Simpli­cis­si­mus) под руководством Кати Кобус. Это большое искусство малых форм следовало парижской моде, где первое кабаре — излюбленный бар художников с Монмартра «Черный кот» (Le Chat Noir) — открылось на двадцать лет раньше. Завсегдатаями первых кабаре были, в основном, представители богемной публики, молодые художники и интеллектуалы; особую популярность имели литературные кабаре. В Германии, где они также вскоре появились, их именовали «kaba­rett». Это было экспериментальное поле битвы для выступавших в кафе поэтов, дадаистов и экспрессионистов — таких как Якоб ван Годдис. Среди выдающихся авторов кабаре 1920‑х годов можно упомянуть Курта Тухольского и Вальтера Меринга — их перу принадлежала как острая сатира, так и лирические или восхитительно комичные тексты, призванные развлекать публику подобных заведений. Секрет заключался в верной пропорции.

Не случайно слово «кабаре» восходит к слову, обозначавшему разделенную на несколько отсеков салатницу — это идеальная основа для смешения, наложения и противопоставления различных форм — на любой вкус и темперамент. А в центре блюда находилась тарелка для соуса, объединявшего все в единое целое. Эту роль в кабаре исполнял конферансье, или распорядитель, и первым членом этой гильдии стал основатель «Черного кота» Рудольф Салис.

Не случайно

слово «кабаре» восходит к слову, обозначавшему разделенную на несколько отсеков салатницу — это идеальная основа для смешения, наложения и противопоставления различных форм — на любой вкус и темперамент. А в центре блюда находилась тарелка для соуса, объединявшего все в единое целое. Эту роль в кабаре исполнял конферансье, или распорядитель, и первым членом этой гильдии стал основатель «Черного кота» Рудольф Салис. В кабаре черпал вдохновение Бертольт Брехт, разрабатывая свою теорию «эпического театра». В форме песенных произведений Фридриха Холландера и Рудольфа Нельсона кабаре проникало на высокую сцену концертных залов и театров-варьете и в то же время могло опускаться до уровня сомнительных кабаков на грани пристойности.

Популярный баварский комик Карл Валентин, с другой стороны, являл собой фигуру абсурдистскую, отстраненную и, в конечном итоге, меланхолическую. А Вернер Финк, чье артистическое наследие хранится в Немецком архиве кабаре в Майнце, убедился, как и многие другие, что такой обоюдоострый юмор может быть рискованным и даже фатальным.
Книги многих сатириков были уничтожены в нацистских кострах 10 мая 1933 года, а бесчисленные артисты и авторы кабаре провели период так называемого «Тысячелетнего рейха» в изгнании, если, конечно, не сгинули в концлагерях.
Кабаре возродилось после второй мировой войны. В Западной Германии в нарочито меланхоличной манере оно пело о радости уцелевших, в Дюссельдорфе кабаре «Ком(м)ёдхен» (Kom(m)ödchen) задавало новые стандарты взаимоотношений между политикой и литературой, а берлинское кабаре-шоу «Островитяне» (Insu­la­ner) со своими свинговыми мелодиями фактически было вовлечено в Холодную войну.
Со сцены Вольфганга Нойсса кабаре вбивало в западногерманское сознание горькие уроки экономического чуда. А вскоре оно уже участвовало в новогодних телевизионных передачах — зрители увидели мюнхенское политическое кабаре «Общество смеха и стрельбы» (Lach- und Schieß­ge­sell­schaft) и берлинский кабаре-театр «Дикобразы» (Stachel­schweine). Так с кабаре познакомилась широкая аудитория среднего класса. В шестидесятых кабаре в лице Франца-Йозефа Дегенхардта, Папаши Франца, выступало против неонацизма, участвовало в уличных демонстрациях внепарламентской оппозиции и объявляло окружающую реальность безумством, как в кабаре-программе «Хагенбух» (Hagen­buch) Ганса Дитера Хюша.

Главной мишенью сатиры кабаре

в восьмидесятые стал Гельмут Коль; а Рихард Роглер разоблачал цинизм новых сортов интеллектуальной и моральной «свободы». С развитием в Германии коммерческого телевидения кабаре узнало о собственной рыночной ценности. Постепенно политическая направленность уступила место увеселительной, хотя это касается не только девяностых и, уж точно, не всех представителей жанра. Формы кабаре-представлений адаптировались к запросам телевизионной публики; фарсы стали ситкомами, сатирики превратились в комиков. Зрители в восторге, какими бы банальными и сальными шутками их ни кормили. Как сказал Вольфганг Грунер, сегодня вам не обойтись без чувства юмора, чтобы вынести то, что считают юмором другие. В то же время, в своих лучших проявлениях кабаре способствовало созданию стильных, интеллектуальных развлекательных программ на телевидении. Мало кто может сравниться в живости с Харальдом Шмидтом, который использует миниатюры в стиле кабаре в своем вечернем шоу, пародируя и высмеивая все и вся. Для многих авторов «поточное» производство шуток для звезд телевидения стало заманчивым источником дохода. А восхитительно эгоцентричные, иногда мрачные и нигилистские представления Йозефа Хадера, выделяющегося на австрийской сцене девяностых, вращаются вокруг старого вопроса «Зачем беспокоиться?» и приглашают публику присоединиться к фан-клубу Йозефа Хадера в Интернете. Объединение Германии показало, насколько разными были кабаре в двух общественных системах — и насколько разными они остаются в реалиях уже бывших границ. Однако это отдельная тема.

Кабаре-ансамбли

встречаются преимущественно на Востоке, тогда как вечерние музыкальные выступления более-менее сохранились по всей стране. Не стало легче выпускать политические кабаре-представления и в девяностые, среди засилья развлекательных шоу, особенно на телевидении. Чтобы попасть на телеэкраны, взращенным сценой маленьких кабаре молодым талантам лучше избегать в своих выступлениях реальных проблем. Здесь ценятся веселье и деньги, поклонники и рейтинги. Публику раздражает слишком глубокий анализ причин и следствий — достаточно высмеять поверхностные проявления. Шутки позабористей, и дело в шляпе. События, наша история больше не в центре внимания, теперь главное — не идеи, а ужимки выступающего. Любой, кто обладает эффектной подачей, сценическим обаянием и приятной внешностью, будет успешен в медийном мире.

Новая версия

«Ком(м)ёдхен» под руководством Кая С. Лоренца противостоит этой тенденции, стараясь возрождать старые традиции. Бывший комедийный ас Дитер Халлерфорден пытается совмещать гротеск, комическое представление и социальную сатиру. А классик старого политического кабаре Дитер Хильдебрандт до сих пор пользуется покровительством телевизионной ассоциации ARD, выпускающей его полное шарма студийного кабаре сатирическое шоу «Чистильщик» (Schei­ben­wi­scher). Ганс Дитер Хюш говорит, что его публичные размышления в развлекательной форме все еще дают надежду — но только никому они уже не нужны. Действительно ли прошло время для мысли и глубины, поэзии и политики в кабаре? Уступят ли идеалисты дорогу циникам, склонятся ли аналитические умы перед популистами и сдадутся ли индивидуалисты на милость маркетологов? Так или иначе, пришло время нового поколения в кабаре.
И все же сегодня, если вы интересуетесь культурной жизнью, то чуть ли не в каждом городе сможете найти кабаре-шоу по своему вкусу, и никогда еще у артистов не было столько возможностей для выступлений. Сцена — это свобода для кабаре. Будем надеяться, молодые артисты не утратят своего задора и целеустремленности. И лучшей помощью в этом будет, если современные телезвезды будут помнить о своих корнях и оставаться верными сцене кабаре. Откуда все началось…

Для получения дополнительной информации обращайтесь по адресу: